Вроде ж всё ясно...
Впрочем, кто хочет, можно
ещё. Прямо из моих текстов.
"Точка невозврата":
" – Мужики и
сильнее, и умнее нас баб, а мы второй сорт выходит, да? – сказала Ирка
заплетающимся языком. – Куклы с дырками... Что же так несправедливо всё
устроено, а? И стареем раньше, и с месячными маемся.
– А
ты знаешь, как на зоне таз для стирки зеки называют? – спросила я.
–
Не знаю. А ты откуда знаешь?
–
Так сосед, дядя Кеша говорил. "Алёнка". Этот таз у них называется "Алёнка". Как
думаешь, почему?
–
Ну, ты же умная, почему? Тоскуют без женщин, да?
–
Тоскуют не то слово. Дуреют, с ума сворачиваются. Отполированные пластмасски от
зубной щётки в член себе под кожу зашивают. "Спутник" это у них называется.
–
Зачем? – округлила дымчато-серые глаза Ирка.
–
Нам, бабам, не понять, зачем. Зашивают и гордятся этим. А всё потому, что власть
есть у женщин над мужиками. Тайная, не видная просто так, но власть. На том мир
держится. Как цементом скрепленный. А то развалился бы давно. Покалечили бы друг
друга мужики, "спутники" позашивали, спились бы и опаршивели.
–
Да, власть, – плаксиво протянула Ирка. – Хорошая тебе власть, ага... Меня в
школе пацаны портфелем по голове били, из трубочек промокашками обслюнявленными
плевали, на переменах толкали, юбку один раз сбоку по шву порвали.
–
Так это и есть власть. Самая настоящая!"
Эпиграф к "Вниз по Ленивой Реке":
"Женщины лучше мужчин. Они переживают по пустякам, из-за
затяжек на чулках, тяжелых чемоданов, пьяных ирландцев в общественном
транспорте, они боятся пауков и мышей, но когда дело касается чего-то
по-настоящему серьёзного, они действуют решительно и хладнокровно"
Тибор
Фишер
"Всё по-другому":
"Судьба продолжает играть с ним в Чапаева. Щёлк! Уже нет "Мезона". Щёлк, щёлк!
Нет Корецкой, нет Евлашовой. Щёлк! Есть дознаватель Шипунов. Но и на его поле
пока ещё есть сильные фигуры – початая бутылка портвейна, двести грамм
любительской колбасы, банка килек в томате и свежий батон. Сейчас откроем
килечку, нальём портвешка и всё будет путём!
...Вообще-то у него есть всего одна стоящая вещь. Остальное так, ерунда
всякая. Это маленькое колечко, которое он два с половиной года прятал от жены в
корпусе тестера. Если выпить один стакан коньяка, а потом, придя в эту пустую
комнату в заводском общежитии, выпить ещё один стакан портвейна, и долго
смотреть на это колечко, то можно заметить, что внутри фиолетового огонька
что-то есть.
Соболев снял очки. Можно даже погасить свет и поднести камешек к самым
глазам. И тогда внутри него можно увидеть маленькую пещеру на Кабаньем мысу, за
порогом которой бушует сентябрьский шторм. Вспышка молнии выхватывает из темноты
мокрые волосы и доверчивые глаза Машки, которая говорит ему: "Я согласна".
Соболев, кто не читал, жутко талантливый ведущий конструктор секретного НИИ
"Мезон", а Маша Евлашова - медсестра со скромной внешностью.
Но вообще, что такое для мужчины жена - это, кажется, лучше всего в повести
"Теорема о неполноте". Вот почти финал,
без контекста
немного непонятный, но всё равно:
"И вдруг всё смолкло.
В наступившей тишине сначала совсем тихо, а потом всё громче и громче
зазвучали гигантские литавры. Как далёкие раскаты грома, вместе с виолончельным
унисоном, они накатывались мягкими океанскими волнами, наследниками далёкого
невидимого шторма. Всё громче и громче! И вот уже во всю свою мощь зазвучало
оркестровое тутти, сметая всё на своём пути, так, что в странном зале уже
ничего не осталось кроме этой музыки.
Limmensita'!!!
Ему навстречу идёт худенькая девушка в ситцевом летнем платье. Совсем
девчонка...
Господи!
Ирка!!!
Неужели и она пройдёт мимо?!
...
"Ира!!!" – что есть сил кричит он, но опять не слышит своего голоса.
Девушка подошла ближе и, глядя на него большими доверчивыми
глазами, сказала:
– Привет, Володя! Хорошо, что ты пришёл. Я тебя ждала всё это
время.
– Ира... Ира... Я хотел... Хочу тебе сказать... Все эти
женщины...
– Да знаю я... – усмехнулась она. – Смотри лучше!
Девушка взмахнула рукой.
Там вверху, в клубящемся сиреневом мраке слепящими вспышками
загорались неведомые символы. В этот миг он вдруг понял, что это и есть самая
важная минута его жизни. Такая важная, что вся прошедшая жизнь не стоит одной
этой минуты.
– Возьми меня за руку, – вдруг сказала его жена.
Он крепко сжал её ладонь.
Впереди нездешним светом полыхали открытые ворота.
– Ещё крепче! Держись за меня! – крикнула Ирка. – Пошли!!!"
|