Судя по этим картинкам - ни до
чего хорошего |

Обращайтесь с женщиной
осторожно! Она сделана из кривого ребра, Бог не сумел создать ее прямее; если
захочешь выпрямить ее, она поломается; оставишь ее в покое, она станет еще
кривее.
Иоганн Вольфганг
фон Гете |
Жена бросала в
крашеный дорожный мешок свое добро: фигурные флаконы, резиновый валик
для массажа, два платья с хвостами и одно старое без хвоста, фетровый
кивер со стеклянным полумесяцем, медные патроны с губной помадой и
трикотажные рейтузы.

|

–
Варвара! – сказал Лоханкин в нос. Жена молчала, громко дыша.
– Варвара! –
повторил он. – Неужели ты в самом деле уходишь от меня к Птибурдукову?
– Да, –
ответила жена. – Я ухожу. Так надо.
– Но почему
же, почему? – сказал Лоханкин с коровьей страстностью.
Его и без того
крупные ноздри горестно раздулись. Задрожала фараонская бородка.

|

– Потому что я
его люблю.
– А я как же?
– Васисуалий!
Я еще вчера поставила тебя в известность. Я тебя больше не люблю.
– Но я! Я же
тебя люблю, Варвара!
– Это твое
частное дело, Васисуалий. Я ухожу к Птибурдукову. Так надо.
– Нет! –
воскликнул Лоханкин. – Так не надо! Не может один человек уйти, если
другой его любит!

|

– Может, –
раздраженно сказала Варвара, глядясь в карманное зеркальце.
– И вообще
перестань дурить, Васисуалий.
– В таком
случае я продолжаю голодовку! – закричал несчастный муж. – Я буду
голодать до тех пор, покуда ты не вернешься. День. Неделю. Год буду
голодать!
Лоханкин снова
перевернулся и уткнул толстый нос в скользкую холодную клеенку.

|

– Так вот и
буду лежать в подтяжках, – донеслось с дивана, – пока не умру. И во всем
будешь виновата ты с инженером Птибурдуковым.
Жена подумала,
надела на белое невыпеченное плечо свалившуюся бретельку и вдруг
заголосила:
– Ты не смеешь
так говорить о Птибурдукове! Он выше тебя!
Этого Лоханкин
не снес. Он дернулся, словно электрический разряд пробил его во всю
длину, от подтяжек до зеленых карпеток.
– Ты самка,
Варвара, – тягуче заныл он. – Ты публичная девка!
– Васисуалий,
ты дурак! – спокойно ответила жена.
– Волчица ты,
– продолжал Лоханкин в том же тягучем тоне. – Тебя я презираю. К
любовнику уходишь от меня. К Птибурдукову от меня уходишь. К ничтожному
Птибурдукову нынче ты, мерзкая, уходишь от меня. Так вот к кому ты от
меня уходишь! Ты похоти предаться хочешь с ним. Волчица старая и мерзкая
притом!

|

Упиваясь своим
горем, Лоханкин даже не замечал, что говорит пятистопным ямбом, хотя
никогда стихов не писал и не любил их читать.
– Васисуалий!
Перестань паясничать, – сказала волчица, застегивая мешок. – Посмотри,
на кого ты похож. Хоть бы умылся. Я ухожу. Прощай, Васисуалий! Твою
хлебную карточку я оставляю на столе.

|

И Варвара,
подхватив мешок, пошла к двери. Увидев, что заклинания не помогли,
Лоханкин живо вскочил с дивана, подбежал к столу и с криком: «Спасите!
«-порвал карточку. Варвара испугалась. Ей представился муж, иссохший от
голода, с затихшими пульсами и холодными конечностями.
– Что ты
сделал? – сказала она. – Ты не смеешь голодать!
– Буду! –
упрямо заявил Лоханкин.
– Это глупо,
Васисуалий. Это бунт индивидуальности.
– И этим я
горжусь, – ответил Лоханкин подозрительным по ямбу тоном. – Ты
недооцениваешь значения индивидуальности и вообще интеллигенции.

|

– Но ведь
общественность тебя осудит.
– Пусть
осудит, – решительно сказал Васисуалий и снова повалился на диван.
Варвара молча
швырнула мешок на пол, поспешно стащила с головы соломенный капор и,
бормоча: «взбесившийся самец», «тиран», «собственник», торопливо сделала
бутерброд с баклажанной икрой.
– Ешь! –
сказала она, поднося пищу к пунцовым губам мужа. – Слышишь, Лоханкин?
Ешь сейчас же. Ну!
– Оставь меня,
– сказал он, отводя руку жены. Пользуясь тем, что рот голодающего на
мгновение открылся, Варвара ловко впихнула бутерброд в отверстие,
образовавшееся между фараонской бородкой и подбритыми московскими
усиками. Но голодающий сильным ударом языка вытолкнул пищу наружу.
– Ешь,
негодяй! – в отчаянии крикнула Варвара, тыча бутербродом. – Интеллигент!

|

Но Лоханкин
отводил лицо и отрицательно мычал. Через несколько минут разгоряченная,
вымазанная зеленой икрой Варвара отступила. Она села на свой мешок и
заплакала ледяными слезами.
Лоханкин
смахнул с бороды затесавшиеся туда крошки, бросил на жену осторожный,
косой взгляд и затих на своем диване. Ему очень не хотелось расставаться
с Варварой. Наряду с множеством недостатков y Варвары были два
существенных достижения: большая белая грудь и служба. Сам Васисуалий
никогда и нигде не служил. Служба помешала бы ему думать о значении
русской интеллигенции, к каковой социальной прослойке он причислял и
себя.

|


Обращайтесь с женщиной
осторожно! Она сделана из кривого ребра, Бог не сумел создать ее прямее; если
захочешь выпрямить ее, она поломается; оставишь ее в покое, она станет еще
кривее.
Иоганн Вольфганг
фон Гете |
Из кривого - может быть и из
кривого, но мозги мужчин ориентирует правильно, а, главное, надёжно ... |


Я слышал, как меня звала
ты, Ассоль, и я пришел на зов! Теперь ничто не разлучит нас — я увезу тебя
с собою...
Александр Грин |

Жениться надо всегда так же,
как мы умираем, то есть только тогда, когда невозможно иначе.
Лев
Толстой |

Ежели супруги много лет любят
друг друга, то влюбленность неприметно переходит в сладостную привычку и пылкая
страсть сменяется нежной дружбой.
Жан Жак Руссо |

Картина из личной картинной
галереи Геринга |


Сила основана на неудачах, а не
на успехе. Я стала сильной, когда плыла против течения
Коко Шанель
|

Духи следует наносить туда, куда
вы хотите, чтобы мужчина вас поцеловал
Коко Шанель |


Лучший модный аксессуар женщины –
красивый мужчина!
Коко Шанель |

Каждая девушка должна всегда
знать две вещи: чего и кого она хочет
Коко Шанель |

Чем хуже у девушки дела, тем
лучше она должна выглядеть
Коко Шанель |

|