Ольга Михайлова
Инкубат и суккубат. Проблемы современной женской литературы
Женская литература сегодня, увы, демонстрирует откровенный крах феминизма.
Если мужчина может написать полноценный роман с всего двумя особями женского
пола, при этом одна будет его квартирная хозяйка, а вторая — его кошка, то
женская литература демонстрирует тотальную и убийственную зависимость от
мужчины. Без мужчины нет и не может быть женского романа.
Если может — это уже неженский роман.
Смысл всей женской любовной прозы прост: героиня, такая вся обычная, а к ней
почему-то клеится куча немного странных, но смазливых парней (вампир, оборотень,
миллионер-извращенец и ещё какой-то властелин). Героиня все в недоумении: они
такие странные, может, отказать? Но смазливые, может, согласиться?
Это вообще тренд: одна женщина, двое горячих мужчин… «Она сексуальная,
фигуристая и весёлая. Но они сомневаются, что она пойдёт на отношения с двумя
мужчинами одновременно…» Вы тоже сомневаетесь? Зря. Конечно, пойдёт.
Порой же сюжеты просто ошеломляют и даже пугают. «Мне и раньше снились странные
сны, но тут привиделось, будто в нескольких шагах от меня стоит рогатый мужчина
брутальной наружности…» Вот тебе, бабушка и Юрьев день… Вот так, не в мрачном
средневековье, а в самой что ни на есть современной современности… инкуб?
Да, самый обыкновенный и чертовски шаловливый: «По ноге поползло нечто
скользкое, разумная часть меня хотела завизжать, а тело сообразило, что это
демонический хвост пробрался под юбку и шалит…» При этом героиня все же
понимает, что хвост «демонический»… И что? Испугана? Ничуть!
Иногда сценарий меняется не ещё более драматичный: героиню похищают и трахают
без её желания, но с большим для неё удовольствием. Делает это некий демон
пластилинового вида или Дракула, инопланетянин-дракон или иной какой влиятельный
товарищ. Но трахают её непременно и обязательно, - и это снова возвращает нас к
исходному тезису.
Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Ведь почти все романы -
это романы мечты. Помните д’Артаньяна? Дюма писал «Трёх мушкетёров» в 1844 году.
Самому Дюма было уже сорок два. Он пишет о баске, дворянчике из Гаскони,
направившемся на ловлю счастья в Париж. Таких были сотни. Как
филолог-литературовед, я могу от этой книги не оставить камня на камне: она
полна нестыковок, несуразиц и нелепостей.
Почему же мы это читаем? Да потому, что в ней есть чудо. Чудо мечты. Д’Артаньян
– это Дюма. Не сорокадвухлетний, с отдышкой, тяжёлый на подъем, а юный,
девятнадцатилетний. Здесь герой воплощает живую мечту автора о молодости, силе,
любви и приключениях. Это он, Дюма, в первой же дуэли поражает Бикара, это он,
Дюма, обретает верных друзей, это он, Дюма, спасает королеву, мчась через
Францию и пересекая Ла-Манш. И авторская мечта оживляет персонаж, он начинает
дышать, любить, драться на дуэлях. В нем живая душа автора – запечатлённая в
слове.
Возьмём Джейн Остин, её романы пережили уже два столетия. Это – тоже мечта.
Мечта молодой девицы о приятном муже. Тема, в той или иной мере интересующая
любую женщину. Воплощена тема с должной мерой вкуса, морали и истины, но без
лишнего морализирования. Все её любимые героини – это сама Остин. Всё.
Написанное живёт в веках.
Писатель – это не тот, кто умеет писать, а тот, кому есть, что сказать, человек,
либо имеющий своё, отличное от других мировоззрение, либо генерирующий свежие
мысли, либо, что чаще всего, – талантливый мечтатель. Лучшие же писатели
воплощают все это вместе.
Но если под этим углом посмотреть на сегодняшнюю женскую литературу, она пугает.
Всё, увы, сводится с инкубату — да-да, тому самому средневековому ночному соитию
с блудным демоном. Об этом — подсознательные мечты всех героинь женской
литературы, причём феминизм, раскрепостивший женское сознание и упразднивший за
ненадобностью скромность, даже не пытается скрыть это. Властелин с огромными
гениталиями — вот идеал сегодняшней женской литературы.
При этом некоторые авторы заранее предупреждают своих читателей, что в их романе
все будет «ужасно грязно» Я так и не поняла, это предупреждение или заманивание?
Есть только одно животное, которое всегда ищет грязь, и потому несколько странно
читать подобные предупреждения на страницах женского романа. Казалось бы, зовёшь
в гости — прибери грязь, но нет, выходит, это аккурат, замануха...
Вот ещё: «Предупреждение: в книге содержится много опаляющего секса и насилия.
Если вам нравится грязный похабный секс с долей сарказма и двумя горячими
мужчинами на одну пышную девушку, то это именно то, что вам нужно.
Наслаждайтесь!» Откровенно, да.
Но за кого меня принимают, приглашая на грязь и вопли «приди и возьми меня»?
Кстати, две сестры, описанные Чезаре Ломброзо, были одержимы тем же
помешательством: им казалось, что вот-вот придёт красавец-офицер, который их
любит, и женится на них. Они не выходили из своих комнат, надевали роскошные
платья и питались одними сладостями. Тот факт, что офицер не приходил, они
объясняли своим недостаточно богатым туалетом, и заказывали всё новые свадебные
принадлежности. Оказавшись в лечебнице, одна из сестёр постоянно повторяла:
«Приди и возьми меня».
Эти болезненные напевы проступают и в современной литературе, причём это вовсе
не заимствование, а явно типологическое пленение ума. И тут обозначается ещё
одна грань проблемы. Медицинская. Называть любовь болезнью — общее место всей
европейской литературы от Платона до Сартра. Но беда в том, что «сумасшедшая
страсть» и «безумные чувства» — не просто избитые клише: эти фразы наполнены
реальным клиническим содержанием. Да-да, для этого безумия есть даже несколько
обозначений — синдром Кандинского-Клерамбо, синдром Адель Гюго и эротомания.
Эротомания - это расстройство воображения, а не сексуального желания, нарушение
в работе головы, а не репродуктивных органов. При этом прогнозы неутешительны:
медикаменты и психотерапия не помогают.
И тем страшнее грех подобной женской литературы, которая вольно или невольно
формируют в читательницах ту же схему поведения в жизни, поселяя в их головах
тот же типологический бред. Молодая девочка, начитавшись подобных романов,
невольно будет искать их подобия в жизни. Понятное дело, что не найдёт. Реальные
мужчины — вовсе не властные властелины и не сказочные принцы. Они живут и думают
совершенно иначе, женщина занимает в их жизни на более 20% времени и мыслей, и,
как не парадоксально, чем мужчина умней и сильней, тем менее он зависим от
женщины.
Дальше — у девушки будет или разочарование в жизни, или пожизненные пустые
поиски несуществующего идеала, или синдром леди Дианы Спенсер.
Вспомним эту живую историю наших дней. Барбара Картленд была автором семисот
романов. Все имели одну и ту же схему: прекрасная невинная девушка становится
объектом страсти достойнейшего из мужчин, далее следует "детективная" часть
примерно на полторы сотни страниц, в которой разлучённые судьбой герои попадают
в различные передряги, разумеется, преодолевают все препоны и благополучно
сочетаются браком. Меняются только имена, титулы и исторический антураж.
Нет, Барбара не писала порносцен, это были всего-навсего розовые сопли. Но на
книгах Барбары Картленд выросло целое поколение романтичных барышень.
Зачитывалась её романами и принцесса Диана, падчерица дочери Барбары. Есть даже
фотография, на которой Диана валяется в кровати, обложившись книжками Картленд.
И не секрет, что именно представления Дианы о семье, сложившиеся в результате
такого чтения, отчасти повинны в крахе ее брака, который начинался «в стиле
Картленд».
Любопытно, но когда Барбара Картленд узнала, что ее книги были для Дианы
настольными, она побледнела и в ужасе воскликнула: «Господи, какая дурочка!»
Но было поздно.
Нам подлинно не дано предугадать, как отзовётся наше слово. Но что оно
отзывается — проверено веками... Именно поэтому хочется напомнить пишущим об
ответственности за каждое произнесённое слово.
Мне могут возразить. Полно, а влияет ли литература на людей? Влияет. И не
потому, что так считаю я, а потому что это всеми признанный факт. Одна из самых
древнейших традиций литературы – агиографическая. Это «Жития святых». Они
писались специально в назидание людям, чтобы каждый читатель мог подыскать себе
там интересного и близкого ему святого и строить с него жизнь, то есть подражать
ему.
Русская классическая литература, к сожалению, пренебрегала этой традицией. Она
за век своего существования не дала ни одного образа для подражания. Ни одного
образа подлинно порядочного, высоконравственного человека и патриота, ставившего
целью жизни служение отечеству и любящего свою страну. Между тем, идеал искали и
нуждались в нем — не потому ли и кидались подражать Онегиным, Печориным, да
байроновским Гарольдам? Только Чернышевский догадался создать подобный образчик
- и миллионы рахметовых в итоге свалили империю.
Можем сравнить с Британией, если хотите. Там шестьсот лет развития и двести
персоналий. У Шекспира беспорочна личность Гамлета, обаятельны и благородны
герои его комедий. Сэмюель Ричардсон, автор «Памелы», «Клариссы» и «Грандиссона»,
выводит добродетельных девиц и заставляет исправляться развращённую золотую
молодёжь. Том Джонс у Филдинга не без недостатков, но это явно человек
благородный и добрый, у Даниеля Дефо Робинзон Крузо тоже совсем не «лишний»
человек. Байрон, деклассированный аристократ и певец разочарованных натур, начав
с демонических разбойников, закончил в своих богоборческих трагедиях протестом
против мироздания, но традиции не создал. Вальтер Скотт, создатель исторического
романа, даёт типы сильных и умных, а главное, высоко порядочных героев, и даже
Конан Дойль, автор, казалось бы, полицейских романов, рисует образы истинных
сынов империи, деятельных и умных патриотов. О Честертоне я уж и не говорю.
У нас же подлинно не с кого было «лепить себя», и что удивляться, что подражали
искажённым Чацким, Печориным, Волоховым да Рахметовым? Вот и доподражались.
Позже, кстати, эту традицию подражания книгам использовали большевики, создавая
образы Корчагиных да Морозовых и распространяя их потом миллионными тиражами.
Просто так, что ли?
При этом на читателя влияет любая литература, и от маленькой спички вполне может
загореться огромный пороховой склад. Рассмотрим пример «Гарри Поттера». Это
развлекательная литература. Суммарный тираж в мире давно перевалил за
полмиллиарда. А вот польские ксёндзы и протестантские патеры Британии сожгли эту
книгу. Конечно, чисто символически. Несколько экземпляров. Почему? Потому что
они понимают одну печальную вещь.
Далеко не все дети, которые с восторгом прочли эту книгу, восприняли её как
развлекательную книжку. Некоторые завязли всерьёз. Завязли в чем? В увлечении
магией. Роулинг забыла сообщить своим читателям, что у реально существующей
магии есть источник, и любой, кто всерьёз увлечён магией, рано или поздно выйдет
к нему.
Книга продана тиражом 500 000 000. Но дети делятся книгами и, думаю, не ошибусь,
если скажу, что книгу это прочли два-три миллиарда человек. Однако посчитаем
только по продажам. Сколько из них поддадутся влиянию и обаянию колдовства?
Возьмём смешную цифру в 1%. От 500 000 000 1% составит… пять миллионов человек.
Мне могут возразить, что не все развлекательные книги изданы таким тиражом. Да,
верно. В других случаях цифры будут выглядеть куда менее пугающими, но это не
значит, что это неважно. Цена одной человеческой души превышает всю ценность
мира, и развращать её – грех непрощаемый.
Мне могут возразить, что молодые девушки, которые пытаются строить жизнь в
соответствии с любовными романами, просто дуры. А кто, простите, умён в
семнадцать лет? Называть дурами девушек, которые пытаются строить жизнь в
соответствии с романами, не стоит. Молодость наивна, она всегда ищет идеал и
творит себе кумиров…
Но горе тем, кто искушает невинных и неопытных, подсовывает юным созданиям
кривые идеалы.